1.0 км, юноша, 19 лет
В то время я был вызван на два дня, чтобы принять участие в расчистке территории, будучи освобожденным от военной службы на том основании, что являлся студентом факультета науки и инженерии университета. Был первый день, и мы находились в Закоба-те, позади от мэрии, разбирая завалы, оставшиеся после того, как солдаты снесли здания.
Я оказался под прямым воздействием световой вспышки от атомной бомбы в 8:15 утра. Все вокруг сразу же погрузилось во тьму, а сияющее солнце выглядело как луна. Я подумал, что ослеп. Некоторое время спустя стали слышны стоны, а солнце тем временем становилось все желтее и желтее. К счастью, я не умер. Из приблизительно 90-та студентов двух классов, которые работали там вместе со мной, только четверо или пятеро остались в живых. Вскоре в нескольких местах вспыхнул огонь, и из разрушенных зданий донеслись крики о помощи. Я с четырьмя или пятью коллегами изо всех сил старался спасти людей из горящих домов, пока один солдат не сказал нам немедленно покинуть это место и отправиться к аэропорту в Ёсидзиме. Мы пошли туда по пути, ведущим через мост Такано и мост Сумиеси и к тому времени, как стемнело, остановились в противовоздушном убежище. Поскольку огонь распространялся все дальше и шире, я пошел по Дамбара. Не знаю где я проходил. Я шел и шел, и пил воду из гидрантов на пути. Я перешел через гору Хидзияма и, наконец, достиг дома. К счастью мой дом, который стоял у подножия горы, остался нетронут пламенем, вопреки моим опасениям. Я почувствовал облегчение и опустился на колени. Мать была в шоке, обнаружив меня обожженным и покрытым кровью, но принялась тепло заботиться обо мне.
1.0 км, юноша, 21 год
Я старался спасти кричавших о помощи людей, которых придавило рухнувшими строениями учебного отряда, но я смог спасти только нескольких из них из-за ожогов рук, летящих искр и из-за боли во всем теле. В течение не более пяти минут пламя полукругом подошло ближе ко мне. Огонь, дым и ужасный ветер. Я покинул то место и стоял по грудь в воде замкового рва, чтоб избегнуть опасности.
Больно вспоминать обожженных до смерти, но еще живых людей.
Я полагаю, было 8 августа (1945 г.), когда спасательная команда добралась до квартала, чтоб расставить большие палатки, и меня взяли туда. Там были люди, обожженные сильнее меня, мужчина с застрявшими в глазах осколками стекла, не способный ничего видеть человек с широко раскрытыми глазами, и другие, потерявшие рассудок, выкрикивавшие что-то странное про вспышку, сжатие и про крайний ужас. Это был ад собственной персоной.
1.5 км, мальчик, 9 лет
Моя старшая сестра, которой в то время был 21 год, оказалась в ловушке под рухнувшим домом. Она просила о помощи из-под здания: «Пожалуйста, уберите этот столб, тогда я смогу выбраться. Мои ноги зажаты. Дайте мне пилу». Но при таких обстоятельствах отыскать пилу было невозможно. Моя мать, которую погребло под обломками неподалеку, закричала, когда услышала мой голос. У нее были глубоко поранены колени. Другая моя сестра, которой тогда было 15 лет, взяла обломок черепицы и набрала грязной воды из противопожарной цистерны. Но к тому времени, как я передал его матери, большая часть воды расплескалась.
Я ощутил, как беспомощен может быть человек. Таща меня за руку, моя мать убегала прочь, оставив умирать двух своих дочерей. Она сказала мне: «Если б у меня не было тебя, я бы не оставила твоих сестер и умерла бы вместе с ними».
1,5 км, девочка, 8 лет
Самое ужасающее, что я могу вспомнить об этом происшествии — это как я выбралась из города, идя по множеству мертвых тел. Там были люди с сильными ожогами и люди, которые хватали меня за ноги, умоляя о воде, и я выбралась, бросив этих людей только потому, что хотела жить. Я убегала прочь от тех людей, которые были придавлены какими-то предметами и которые просили меня о помощи, но я покинула их, даже не приподняв ничего, чтоб помочь им высвободиться. Моя жизнь была несчастной с тех пор. Я болела и, как ни старалась, не могла ни в чем добиться успеха. Теперь я чувствую — это все из-за моего эгоизма — из-за того, что я не помогала людям, и того плохого, что я сделала, когда пыталась убежать, ступая по телам.
1.5 км, девушка, 17 лет
Моя семья жила на острове во Внутреннем Японском море, и я одна прибыла в Хиросиму, когда мне было 16.
Сразу после бомбардировки я пересекла пылающий мост, чтоб убежать прочь. Он обрушился вниз сразу же после того, как я пересекла его. Несколькими минутами позже (точно не знаю), в Инари-мати я увидела мать с ребенком на руках, плачущую на крыше горящего дома: «Я брошу этого ребенка вниз. Пожалуйста, поймайте его». Я закричала ей: «Ребенок погибнет. Спускайтесь вниз с ребенком». Но когда приблизился огонь, я не смогла помочь ей и убежала… Я уверена, что мать и ребенок погибли. Когда я вспоминаю это, я всегда чувствую горечь. Когда я думаю об этом, то воспоминание так остро пронзает мою память, как шип, что я не могу этого вынести. Жалобы и стоны, смешанные с криками, остаются в моей памяти даже теперь.
Я работала в госпитале и была членом спасательного отряда. Я носила момпэ (женские рабочие штаны в японском стиле), жакет и так далее, а спасавшиеся бегством девушки были в лучшем случае раздеты. Я часть за частью снимала свою одежду и раздавала некоторым из них. Делая это, я плакала.
2.0 км, девушка, 15 лет
Через несколько часов после взрыва был гром и черный дождь. Черный дождь падал как вечерний душ. Река набухла, а раскаты грома на слух походили на взрывы. Мы испугались, что начнется еще один рейд врага, и бросились, надеясь неподалеку найти убежище под деревьями. Я была еще ребенком, и была крайне напугана.
Мы провели одну ночь в бамбуковой роще. Многие приходили туда, чтоб укрыться. Их всех тошнило.
Даже те, кто казался лишь слегка раненым или обожженным, умерли один за другим в течение нескольких дней, но мне повезло.
Они все хотели выпить воды. Но, поскольку говорилось, что вода может убить раненых, я не давала им никакой воды, что было безжалостно с моей стороны. Мне было очень горько. Когда я обнаружила их мертвыми, я раскаялась — я должна была дать им немного воды, с горечью бранила я себя. Я не могу забыть сожаление, которое испытала в то время, хотя была еще очень молодой тогда.
2,0 км, юноша, 21 год
6 августа 1945 г.… слишком ужасный для меня день, чтоб вспоминать… около девяти утра сверкнула вспышка, и я не мог видеть, потому что песок и дым застилали мне глаза. Я хотел знать, что произошло. Я посмотрел вокруг отсутствующим взглядом и обнаружил, что военные бараки рухнули, а дома горят. Вскоре я увидел обожженных людей, бессознательно бредущих, не знающих, куда идти.
Среди них я обнаружил беременную женщину, родившую ребенка из-за вызванного бомбой шока. Ребенок издал свой первый здоровый крик из-под ее обожженного тела. Я выражаю надежду, что такая ужасная сцена никогда не повторится.
Около военных бараков был расположен детский сад. Детский сад был охвачен огнем, и я видел семь или восемь детей, бегавших тут и там в поисках помощи. Я покинул то место ради выполнения своих обязанностей военного, не оказав детям помощи. Даже сейчас, через сорок лет после окончания войны, я спрашиваю себя, почему я не помог им в то время?
Ныне я выражаю надежду, что люди по всему миру будут бороться за установление мира, поэтому столь скорбная и ужасная история Хиросимы и Нагасаки никогда больше не повториться.
Я — один из хибакуся, страдаю от травмы головы. Но я живу каждый день, стараясь изо всех сил поддерживать здоровье.